суббота, 22 января 2011 г.

Древнееврейская литература



Аверинцев С. С. Древнееврейская литература // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. — На титл. л. изд.: История всемирной литературы: в 9 т.                                         
 Т. 1. — 1983. — С. 271—302.


В этом научном труде многократно Аверинцев упоминал Яхве.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Один в проломе времен

Cв е т л о й п а м я т и 
Сергея Сергеевича Аверинцева

Один в проломе времен
* * *

Научные труды — жанр, пожалуй, не вполне обычный для доксологических выражений, тем более в эпоху, когда право на звучание обрел только жесткий атеистический мажор. Но средоточием многих статей Аверинцева, написанных в то время, был Господь Бог Израиля. И, хотя статьи эти имели различные названия, связанные с филологическими исследованиями библейского текста, объем, посвященный описанию качеств Всевышнего, и коннотации этих фрагментов не оставляют сомнений в теоцентрической направленности не только самих статей, но и сознания автора. Он не мог молчать о самом важном результате своих научных поисков, что свидетельствует о принципиальной честности Сергея Сергеевича как ученого. Ярким примером такого проявления непопулярной, а лучше сказать запретной по тем временам веры, является его статья «Древнееврейская литература» , в которой автор прекрасно справляется с темой, не просто описывая особенности ветхозаветных книг, но емко излагая их содержание, сравнивая их с образцами литературы языческой, рисует славный живой образ  Яхве на фоне жалких придуманных языческих богов. «Если каждый языческий бог Египта, Вавилона, Ассирии, Угарита, Финикии или Греции имел пестро расцвеченную народной фантазией историю своего происхождения, своих браков, своих деяний и страданий, то у библейского Бога ничего подобного нет и по самой сути этого образа быть не может. О Яхве нечего рассказывать, кроме того, что он сотворил мир и человека, а затем вступил со своими творениями в драматические перипетии союза и спора. …. Бог этот не сопоставим и не соединим с другими богами. Это не глава большой патриархальной семьи, вовлеченный в сложные родовые отношения с себе подобными, как рисует Зевса греческий эпос; у Яхве нет себе подобных, и это делает личностно мотивированным его пристальное и ревнивое внимание к человеку. …Как ни парадоксально, при всей своей грозной запредельности и надмирности Яхве гораздо ближе к человеку, чем столь человекоподобные боги греческого мифа. Зевсу и Аполлону нет дела до внутреннего мира своих почитателей…» 

* * *
Бог Аверинцева — Бог бескорыстный и справедливый. Таким он увидел Творца, анализируя книги больших и малых пророков. «Не жертв, не приношений требует Он для себя, …но пусть льется правосудие как вода, и правда — как обильный поток! (Ам. 5:24) Вот пост, что угоден мне: оковы неправды разрушь, …раздели с голодным хлеб твой, и бедных скитальцев в дом введи. (Ис. 58:5–7» . Примечательно то, какие библейские цитаты выбирает автор для энциклопедической статьи. Вместо того, чтобы вычленять и описывать сюжет основных пророческих книг (который все же в них присутствует), он озабочен содержанием нравственного смысла в книгах пророков, отличающего их от языческих шаманов с их бурной пустой экстатикой. А стержнем, формирующим этот нравственный смысл, Аверинцев видит Яхве.
Великий Создатель неба и земли открылся сознанию русского книжника как в высшей степени гуманный, человеколюбивый Бог, которому можно доверить сокровенное своего сердца .
Характеризуя образ незримого Бога, Аверинцев заключает: «В чертах и свойствах Яхве остается кое-что от образа стихии. Иногда гнев его может обернуться яростью огня… Во многих других текстах „руах Элохим“ — „дуновение Бога“, …далеко не всегда есть только „дух“ в спиритуалистическом понимании. В „Книге Чисел“ (11:31) мы читаем, что это „дуновение“ подхватывает стаю перепелов и несет их от моря в пустыню… И все же это никоим образом не просто ветер, но и проявление „духа“ Яхве, которое, как выясняется чуть выше, …сообщает людям дар пророчества. И так во всем: гнев Яхве и пылание исходящего от него огня, порывы его воли и порывы вихря, разительность его слова и грохотание грома, описанного как „глас Яхве“ в псалме 29, — это единый и неразделимый образ, по-своему очень конкретный, хотя конкретность эта не имеет ничего общего с чувственной телесностью греческих олимпийцев» .
Возможно, именно поэт способен на такую филигранную чуткость, которую демонстрирует Сергей Сергеевич, вникая во внутренний мир незримого Бога, пытаясь представить читателю чувства, которые испытывает этот удивительный Бог. «В конце концов связь облика Яхве со стихиями огня и вихря, т.е. с теми стихиями, которые наиболее динамичны, и наименее „вещественны“, не отрицает, а наглядно утверждает личностную, волевую сущность Яхве. …осязаемая недвижность земли дальше от него, поэтому у Яхве нет на земле места, с которым он был бы сущностно связан – в отличие от западносемитских локальных богов (Ваалов)».
Оговариваясь, что у Яхве были свои любимые места (в основном горы), Сергей Сергеевич продолжает: «Яхве скиталец, свободно проходящий сквозь все пространства, он по сути своей бездомен, как символизирующая его стихия ветра» .
Потрясающе тонко реагируя на все грани реальности, ум ученого никогда не ограничивается одним аспектом рассматриваемого предмета, но исследует все связанные с ним явления. «Скитание» Бога, как видит
 * * *
 Аверинцев, проецируется на историю Его народа. «Яхве вновь и вновь требует от своих избранников, чтобы они, вступив в отношения с ним, прежде всего „выходили“ бы куда-то в неизвестность из того места, где они были укоренены до сих пор. Это состояние «выхода» имеет в еврейской литературе весомость символа: человек или народ должны выйти из инерции своего существования, чтобы стоять в пространстве истории перед Яхве, как воля против воли» .
* * *
Немало внимания уделяет Аверинцев ключевому качеству личности Бога — присущей Ему свободе. Он пишет о том, что Яхве мало полновластно обладать всем миром и человеком, Ему важно, чтобы человек свободно признал Его волю. В этом заключена «одна забота билейского Бога, единственная как Он сам» . Аверинцев подчеркивает, что языческие боги не свободны, их выбирает народ, как например, Афину — афиняне. А Бог Библии Сам выбрал себе народ, и в первой заповеди заповедал помнить о даре свободы. Именно свобода Яхве — причина развития свободы в сознании Его поклонников.
Вполне закономерно предположить развитие в характере С. С Аверинцева всех качеств, которые он пытался разглядеть в Господе (может быть уже в детстве). Мы невольно становимся внутренне похожи на тех, кого любим. А Господа, как доказывают труды, стихи, молитвы, проповеди, да и вся жизнь Сергея Сергеевича, он действительно любил. В статье «Символика раннего средневековья» он поясняет: «Уже в Ветхом Завете Яхве неоднократно обозначается как „верный“ (h el hannae eman-Deuteronomium VII, 9) и даже как „верность“ ( el em n h - ibid., XXXII, 4)» . 



1983
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~